Это было во времена давние, когда птицы ещё не знали, где кому положено гнездиться. Каждую весну птицы воевали, спорили. И случалось, что глухарь гнездился над водой, а лебедь в лесу на сосне.
И вот созвал беркут великую сходку, чтобы каждая птица знала, где ей строить свой дом.
Был послан строгий указ явиться всем птицам на сход. Читать далее Как беркут цаплю наказал
Зимней порой вышел горностай на охоту. Он под снег нырнул, вынырнул, на задние лапы встал, шею вытянул, прислушался, головой повертел, принюхался…
И вдруг словно гора упала ему на спину. А горностай хоть ростом мал, да отважен. Обернулся, как вцепится зубами в гору — не мешай охоте!
— А-а-а-а! — раздался крик, плач, стон, и с горностаевой спины свалился заяц.
Задняя лапа у зайца до кости прокушена, чёрная кровь па белый снег течёт. Плачет заяц, рыдает: Читать далее Горностай и заяц
Было это или не было, не знаем, сказка это или быль, не ведаем. Что слышали, то и повторяем.
Скакал по ветвям акации серый воробышек. Укололся о шип и заплакал:
— Волк, волк! Давай с тобой акацию съедим.
— Некогда мне, некогда. Я собираю землянику в берестяное лукошко.
Рассердился воробышек, ещё горше заплакал: Читать далее Как воробышек горько плакал
В стародавние времена жила на Алтае чудо-зверь Мааны. Была она, как кедр вековой, большая. По горам ходила, в долины спускалась — нигде похожего на себя зверя не нашла. И уже начала она понемногу стареть.
«Я умру,— думала она,— и никто на Алтае меня не вспомянет, забудут все, что жила на земле большая Мааны. Хоть бы родился у мепя кто-нибудь».
Мало ли, много ли времени прошло, и родился у Мааны сын. Это был котёнок. Читать далее Дети зверя Мааны
Жила-была девочка, звали её Торко-чачак — Шёлковая кисточка. Глаза у неё точно ягоды черёмухи, брови — две радуги. В косы вплетены заморские раковины, на шапке кисточка из шёлка, белого, как лунный свет.
Заболел однажды отец Шёлковой кисточки, вот мать и говорит ей:
— Сядь, дитя моё, на буланого коня, поскачи на берег бурной реки к берестяному аилу, там живёт Телдекпей-кам. Попроси, позови его, пусть придёт отца твоего вылечит. Читать далее Шёлковая кисточка — Торко-чачак
Жил-был когда-то в берестяном аиле старик Кураны со своею старухой. Зубы у старика пожелтели, кожа высохла, бородёнка белая стала, как у белого козла. Но сам старик быстрый, лёгкий был, всякое дело у него спорилось. К старости спина у него согнулась, и прозвали его Кураны-горбатый.
Не было у стариков ни земли, ни скота, а всё их имение — пегий конь. Ноги коня с годами длинной шерстью, как мохом, обросли, грива, словно инеем подёрнутая, поседела. Верхом на пегом коне старик Кураны пас неисчислимые стада Чадак-пая. Читать далее Богатырь кулакча
На лесистой горе спала красная лиса. Много ли, мало спала — не помнит. Проснулась, ушами повела, потянулась:
— Ой-ой, как я голодна-а… Пустой живот к рёбрам присох…
От голода позабыла страх и побежала на опушку леса, где стоял ветхий аил.
«Около человека всегда есть чем поживиться,— говорила себе лиса.— Курица ли, ремень ли, кость или копыто — мне всё равно, лишь бы погрызть». Читать далее Лиса-сваха
Далеко-далеко, там, где девять рек в один ноток слились, у подножия девяти гор, шумел могучими ветвями синий кедр. Под его шёлковой хвоей, опёршись на крепкий ствол, давным-давно стоял маленький шалаш.
В том шалаше жил пожелтевший от старости, словно дымом окуренный дед. И было у старика три внучки, одна другой краше.
Вот пошёл дед за дровами. Поднялся на лесистую гору, увидел лиственницу с чёрными сучьями. Читать далее Ак-чечек — белый цветок
Жил на Алтае Сюмелу-пай. Он ездил на вороном иноходце, ходил в шубе, крытой чёрным шёлком.
Вот одним белым утром поехал Сюмелу-пай на пастбище, захотел он поглядеть на свои стада рогатого скота, на свои табуны всех шестидесяти мастей.
Плавно бежит вороной иноходец, важно сидит в высоком седле Сюмелу-пай. А навстречу ему, верхом на свирепом быке,— алмыс-людоед. Глаза у алмыса — кипящие котлы, зубы — острые ножи. Читать далее Как волки на алтае появились
Жил на Алтае охотник Каджигей-мерген, Каджигей-меткий. Он ездил верхом на саврасом коне. Крепкий лук висел на плече Каджигея, па поясе колчан с быстрыми стрелами.
Ни зверь на бегу, ни птица на лету от метких стрел Каджигея-мергена спастись не могли. Рука его не дрожала, глаз не ошибался.
В юные годы охотился он, чтобы пищу, одежду добыть, но чем дальше шло время, тем ненасытнее разил дичь Каджигей-мерген. Не бросал он охоты ни весною, ни летом. Без жалости бил птицу на гнезде, бил и зверя, кормящего детёнышей. Читать далее Охотник Каджигей