Сартак-пай

Река в горахНа Алтае, в устье реки Ини, жил богатырь Сартак-пай. Коса у него до землп, брови — точно густой кустарник. Мускулы твёрдые, как нарост на берёзе, хоть чашки из них режь.

Когда он охотился, ещё ни одной птице не довелось над его головой пролететь. Он стрелял без промаха.

Быстро бегущих оленей, осторожную кабаргу бил метко. На медведя, на барса он ходил один, крепко держа в руке свою трёхпудовую пику с девятигранным наконечником.

Не пустовали его охотничьи мешки-арчимаки, к седлу всегда была приторочена свежая дичь.

Сын Сартак-пая, Адучи-мерген, издалека услыхав мерный топот чёрного иноходца, выбегал встречать отца.

Жена сына, сноха Оймок, готовила старику восемнадцать разных блюд из дичи, девять различных напитков из молока.

Но не был счастлив, не был весел прославленный богатырь Сартак-пай. Днём и ночью слышал он плач зажатых горами алтайских рек. Напрасно бросались с камня на камень бурные воды, не было им пути к морю. Горько стало Сартак-паю слушать их немолчный стон. И задумал старик пробить алтайским рекам дорогу к Ледовитому океану.

Позвал он своего сына:

— Ты, сынок, иди к Белухе-горе, поищи пути-дороги для Катуни-реки. Сам я отправлюсь на восток к озеру Юлуколь.

Приехал Сартак-пай к озеру, спешился, коня стреножил, в траву пустил, сам на левое колено пал, указательным пальцем правой руки тронул берег Юлуколя, и следом за его пальцем потекла река Чулушман. С весёлой песней устремились к ней все попутные ручейки и речки, все звонкие ключи.

Но сквозь этот радостный звон услыхал Сартак-пай плач воды в горах Кош-Агача. Он протянул левую руку и указательным пальцем левой руки провёл по горам русло для реки Башкаус.

Засмеялась река, убегая с Кош-Агача, засмеялся вместе с водой и старик Сартак-пай:

— Оказывается, левой рукой я тоже работать умею! Однако негоже такое дело левой рукой творить.

Он повернул реку Башкаус к холмам Кокбаша и тоже влил её в реку Чулушман.

— Теперь ты, Чулушман, будешь водой мелких ручьёв напоена,— сказал Сартак-пай и правой рукой повёл воды Чулушман-реки вниз, к Артыбашу.

Здесь Сартак-пай остановился:

«Где же сын мой Адучи? Почему не идёт мне навстречу?»

— Слетай, дружок чёрный дятел, к реке Катуни. посмотри, куда ведёт её Адучи-мерген.

Чёрный дятел полетел к горе Белухе, и увидел он, что река Катунь быстро-быстро бежит на запад. Недалеко от Устъ-Коксы догнал дятел силача Адучи. Тот вёл воду всё дальше.

— Зачем на запад бежишь, Адучи-мерген? — крикнул дятел.— Отец твой уже половину дня ждёт тебя на востоке, в Артыбаше.

— Э-э, поспешил я маленько, ошибся…— молвил Адучи и, нисколько не медля, повернул реку на северо-восток.— Через три дня я с отцом встречусь.

Дятел, не отдыхая, поспешил к старому богатырю:

— Прославленный Сартак-пай, сын ваш сначала ошибся маленько, однако спохватился и теперь бежит за вами. Через три дня он будет здесь.

— Славный дятел, ты мою просьбу уважил,— сказал Сартак-пай,— за это я научу тебя корм добывать там, где ни одной птице его не добыть.

Дятел склонил голову набок, внимательно слушая.

— Не ищи червей в земле,— сказал Сартак-пай,— не лови мошек на лету. Не скачи за гусеницами по тонким веткам. Уцепись когтями за ствол, постучи клювом по коре и крикни: «Киук-киук! Караты-каана сын свадьбу справляет, киук! Наденьте жёлтую шёлковую шубу, чёрную бобровую шапку, скорей-скорей! Караты-каана сын вас на свадьбу зовёт!» И все жучки, мошки, букашки тотчас выбегут к тебе.

С тех пор дятел сидит на стволе, стучит клювом по коре и кормится так, как научил его старик Сартак-пай.

Дожидаясь своего сына, Сартак-пай три дня держал указательный палец в долине Артыбаша. За это время под палец много воды натекло. Длинное Телецкое озеро — это Сартак-пае-ва пальца след.

Наконец-то Адучи-мерген прибежал, Катунь-реку за собой привёл. Теперь Сартак-пай-старик поднял палец, и полилась из Телецкого озера река Бий. Сартак-пай шёл, прокладывая путь Бию, новой реке. Адучи быстро бежал, ведя Катунь. Ни на шаг от старика не отстал!

Вместе влились обе реки — Бий и Катунь — в широкую Обь. И понесла могучая Обь воды Алтая в далёкий Ледовитый океан.

Адучи-мерген стоял гордый, счастливый.

— Сынок,— окликнул его Сартак-пай,— быстро вёл ты реку, но я хочу посмотреть, хороша, удобна ли для людей твоя дорога.

И старик пошёл от Оби вверх по Катуни-реке. Адучи-мерген шагал позади отца, и колени его гнулись от страха: о людях он не думал, когда гнал воду. Вот отец перешагнул через реку Чемал, подошёл к горе Согонду-туу. Лицо его потемнело, брови закрыли глаза.

— Ой, стыд, позор, Адучи-мерген-сынок! Зачем ты заставил реку повернуть здесь так круто? Люди тебе за это спасибо не скажут. Плохо сделал, сынок.

— Отец, я не мог расколоть Согонду-туу, даже борозду провести по её хребтам не хватило сил.

Тут Сартак-пай снял с плеча свой железный лук, натянул тугую тетиву, пустил литую медную трёхгранную стрелу. Согонду-туу-гора надвое раскололась. Один кусок упал пониже реки Чемала, и на нём вырос сосновый бор Бешпек. Другой осколок высится над Катунью. И до сих пор хвалят люди богатыря за то, что дал он воде дорогу прямую, как след стрелы.

Дальше пошли отец и сын вверх по реке. Видит старик — свирепо, быстро бежит Катунь, рушит и рвёт берег.

— Как будут люди перебираться с одного берега на другой? Ты опять не вспомнил о людях, сынок Адучи.

У самого устья реки Чобы богатырь опустился на серый камень, крепко задумался: «Как людям помочь?»

— Здесь,— сказал он,— как раз середина реки. Тут мы построим мост.

Покорно молчал молодой Адучи. Он не смел перед отцом сидеть и стоял, качаясь из стороны в сторону, как камыш.

— Пойди домой, отдохни, дитя,— позволил Сартак-пай,— только спать не смей. И жена твоя, Оймок, из уважения к моей работе пусть в эту ночь не смыкает век.

— Неужто, отец, вы всю ночь не уснёте?

— Когда творишь великое дело, сон не посмеет прийти. Низко поклонившись, ушёл Адучи.

Сартак-пай принялся собирать в подол своей шубы большие камни и скалы. Всю тёмную ночь без отдыха работал старик.

Ветер гнул деревья. В небе дымились чёрные тучи, сверкали молнии, гремел гром.

— Э-э,— усмехнулся Сартак-пай,— молния мне поможет! Он поднял руку, схватил молнию и вставил её в расщеплённый ствол пихты. При свете пойманной молнии стал старик

строить мост. Он вонзал один камень в другой, и камни покорно лепились один к другому. И когда осталось положить последний ряд, мост вдруг обрушился.

Сартак-пай рявкнул, как медведь, и выбросил камни из подола шубы. Гремя, посыпались они и завалили берег от устья Чобы до устья реки Эдиган. Там они и лежат до сих пор.

От грохота проснулся Адучи-мерген, открыла глаза и жена его Оймок.

— Мы отца ослушались, мы спали в эту ночь!

Испугавшись гнева Сартак-пая, обернулись они серыми гусями и полетели вдоль реки Чуй Бросил им вслед стопудовый камень разгневанный богатырь. Этот камень упал на Курайской степи, там он и лежит. Сын старика Адучи-мерген и сноха Оймок остались гусями навечно.

Одинокий и печальный, сел Сартак-пай на своего чёрного иноходца и вернулся к устью реки Пни. Его родной аил давно рассыпался, его бесчисленные стада разбрелись, и следы их травой поросли. Сартак-пай расседлал копя, бросил на большой камень ВОЙЛОЧНЫЙ КИЧИМ-ПОТНИК, который всегда был под седлом коня. и. чтобы кичим просох, старик повернул тысячепудовый камень на восток, а сам сел рядом.

Так, обратив лицо к восходящему солнцу, почил вечным сном на своей родной земле прославленный богатырь.

Тут кончается наша песня про Сартак-пая — строителя, про Сартак-пая — хозяина молний, про Сартак-пая — старика.

Добавить комментарий