Случилось то, когда нас не было, а было тогда на све­те одно село, называлось оно Ратот. В том селе нашел как-то раз сторож в поле большущую круглую тыкву.

— Ух ты, мать честная,— удивился он,— что же это за чудо такое? — Потому как продолговатые тыквы, ко­торые на плите варят, он много раз видал, но такой круглой, что в печи жарят, сроду не встречал.

Поднял сторож ту тыкву с земли, пощупал ее, об­нюхал. Но своим умом так и не мог дойти, что за диво такое ему попалось. Вот и понес ее сторож в сельскую управу. А там как раз на сход собрались сельские стар­шины. Сторож и выложил тыкву на стол. Все собрав­шиеся тоже удивились. Знай поглядывают то на тыкву, то друг на дружку.

Наконец и говорит самый старший из них, всем умникам умник:

— Долгий век я на свете прожил, но такой дико­винной штуки сроду не видывал. Что это может быть?

Вступает в разговор по старшинству следующий:

— По чести сказать, и я повидал немало, но такого в жизни своей не видал, не едал.— Оборачивается к то­му, кто младше его по годам, и вопрошает взглядом.

Тот ответствует:

— Что до меня, так я тоже не первый день на свете живу, а того ведать не ведаю, что это за чудо такое. Только я так разумею, староста он на то и староста, чтобы все знать.

Тут уж и старосте пришлось вмешаться:

— Ну что ж, земляки, по виду судя, яйцо это, и больше быть нечему.

Тут сразу и у остальных в голове прояснилося.

— Не иначе как яйцо! Чему же еще и быть друго­му, как не яйцу!

Теперь и сторож припомнил, что, когда он эту ди­ковину с земли поднял, она совсем теплая была.

Староста недаром в умниках ходил, теперь он по­желал дознаться, чье это яйцо.

— Не иначе как драконово! — говорит самый стар­ший.

— Нет, это яйцо нечистая сила снесла!

Но староста к сторожу прислушался. А сторож ска­зывает, будто в ту пору, как ему яйцо найти, по полю какой-то неведомый зверь гулял; был он о четырех но­гах, грива у него была длиннющая, хвост и того длин­ней, и бегал тот зверь быстро.

А тогда в округе того села лошади в диковину бы­ли. Крестьяне на коровах пахали, коров в телегу запря­гали; даже когда свадьбу играли, жениха с невестой ко­ровья упряжка везла.

Но староста — человек бывалый — и лошадей, и же­ребят видывал. Вот он враз и смекнул:

— Дело ясное! Это яйцо нам жеребец снес! Тут уж и старшины в один голос запели:

— Что верно, то верно, жеребец снес! Кому друго­му такое большущее снести!

На том все и согласились.

— Ну, до сих пор у нас все складно шло,— говорит староста,— а вот теперь скажите, земляки, что нам дальше с этим яйцом делать?

— Высидеть надобно!

— Так-то оно так, да только кто высиживать ста­нет? Ведь лошадей-то у нас нету.

Опять принялись всем миром голову ломать, а толь­ко лучше всех староста додумался.

— Вот что, земляки! Яйцо это дорогое да редкое, по моему разумению, надо нам самим его высиживать.

На том и сошлись.

Ради доброго примера поначалу сам староста то яй­цо высиживать сел. А за старостой и все остальные, по старшинству: каждый старик день посидит да другому место уступает. Высиживают старики старательно, точь-в-точь как наседка яйца.

Должно, и посейчас сидел бы кто-нибудь из них на яйце, кабы не начали поговаривать в соседнем селе, будто у ратотских умников жеребиное яйцо протухло, потому как никак не проклевывается! Тут уж и сами старшины роптать начали: невесть какой жеребец то яйцо снес, а они его высиживай!

Расстроился староста такому обороту дела. Он-то сам свято веровал, что малый жеребеночек уже вороча­ется внутри. Встряхнул староста яйцо, понюхал. И старшинам тоже понюхать дал. Но те ему верить пе­рестали. Знай твердят: разит от яйца. Протухло, гово­рят, яйцо.

Думали они, думали и порешили на том, что выне­сут они то протухшее яйцо в поле и на пригорке поста­вят, потому как с горки оно прямиком к тому селу по­катится, где громче всех над ратотской затеей сме­ялись.

Весь Ратот за околицу высыпал. Всяк на чудо поди­виться хотел, как получат поделом насмешники. Вывез­ли в поле яйцо. А от него и впрямь за версту несет. Все даже носы зажали. Но тут староста снял яйцо с тележки и подтолкнул его вниз. Яйцо катилось, катилось, а у под­ножия горки возьми и закатись в куст боярышника. Там о какой-то камень ударилось и разбилось вдребезги. А из куста в тот же миг малый зайчишка выскочил, и что тут крику было на все село, все ратотцы кричат:

— Жеребеночек! Вон жеребеночек наш побежал! Лови, догоняй его, люди добрые!

Так ратотцы всем селом и бросились зайчонка дого­нять. На пригорке один только староста остался. Видит он, что погоня та попусту, потому как такую провор­ную животинку никому не догнать. Вздохнул староста тяжко да и говорит про себя:

«Разве не говорил я, что жеребеночек уже шевелит­ся? Эх, кабы посидеть нам еще денек-другой на том яй­це — быть бы нам со своим жеребчиком!»