Жил однажды на свете, далеко за морем-океаном, а может, и того дальше один бедняк со своей женой. Всего-то и было у них что три дочки да поросенок. Откормили они того поросенка как следует, или, как сами они говорили, утробу поросячью набили, да так, что на спине у поросенка жирок с два пальца нарос, да и закололи его. Мясо коптиться поставили, а потроха повесили на чердаке, на самой верхней балке, на обрешетину. Разделил бедняк поросятину на пятеро ртов, и каждому досталось по кусочку всего с ягоду-клубничину. Съели они и мясо, и голову поросячью вместе с пятачком — все подобрали подчистую. Захотелось раз бедной женщине потрошка попробовать, вот и говорит она старшей дочери:
— Полезай-ка ты, дочка, на чердак, достань с верхней балки поросячью утробу, я из утробы той похлебку сварю.
Послушалась старшая дочка. Поднялась она на чердак, а как собралась потроха снимать, с балки поросячью утробу срезать, поросячья утроба и говорит старшей дочке:
— Ну, старшая дочка, я тебя сейчас — ам-м! — и проглочу!
Утроба та не шутки шутила, а взяла и впрямь проглотила старшую дочку.
Ждут-пождут в доме Девицу, скоро ли та придет, поросячью утробу им принесет. Да видят, и сама она не идет, и поросячью утробу им не несет. Вот и говорит жена бедняка средней дочери:
— Полезай-ка ты, дочка, на чердак, скажи своей старшей сестрице, пусть сама идет и поросячью утробу с собой несет.
Поднялась тогда на чердак средняя дочка, направо глядит и налево глядит, а старшей сестры нигде не видать. Тут подходит она к печной трубе, хочет с балки поросячью утробу срезать, а та и говорит средней дочке:
— Ну, средняя дочка, сестрицу твою я проглотила, а теперь и тебя — ам-м! — проглочу!
Как сказала ненасытная утроба, так и сделала, вмиг проглотила среднюю дочку и не поперхнулась даже.
Сидит бедняцкая жена, ждет не дождется обеих дочерей. Как стало ей уже ждать невтерпеж, говорит она своей младшей дочери:
— Полезай-ка ты, доченька, покличь своих старших сестриц; не иначе как эти бесстыдницы сушеной вишней лакомятся, ягодку по ягодке клюют, вот и замешкались.
Едва поднялась на чердак младшая дочка, а ненасытная утроба уже говорит ей:
— Сестриц твоих, старшую да среднюю, я проглотила, а сейчас и тебя — ам-м! — проглочу!
И проглотила ненасытная утроба и младшую дочку.
Ждет-пождет жена бедняка и знать не знает, где это дочки ее так долго запропастились. Полезла сама на чердак, а с собой прихватила скалку, хотела той скалкой дочек по спине отходить, чтобы впредь послушнее были. Едва успела она залезть на чердак, а ненасытная утроба и говорит ей:
— Дочек твоих я всех трех проглотила, а теперь и тебя — ам-м! — проглочу!
И проглотила ненасытная утроба беднякову жену, да так ловко, что и мизинца от нее не осталось.
Час за часом идет, невтерпеж бедняку стало ждать жену да дочек, вот и полез он на чердак. Едва подошел бедняк к печной трубе, а ненасытная утроба и говорит ему:
— Дочек твоих всех и жену твою я проглотила, а теперь и тебя — ам-м! — проглочу!
Бедняк и глазом моргнуть не успел, как проглотила его ненасытная утроба. Да только веревка у бедняка была плохая, из кудели, где ей было выдержать этакую тяжесть — пятерых человек! Вот веревка возьми и оборвись, а ненасытная утроба на пол свалилась; только недолго она лежала, с полу поднялась, да и покатилась; катится и катится, с приступки на приступочку перескакивает, вот и докатилась ненасытная утроба до самой земли.
Едва она из калитки выкатилась, видит — навстречу ей косари идут, тут ненасытная утроба и косарей проглотила всех до единого.
А сама все дальше катится себе, перекатывается. Глядит — по широкой дороге навстречу ей солдаты идут. Она и солдат этих, целый полк, проглотила вместе с ружьями и со всей амуницией. И дальше покатилась, с боку на бок перекатывается.
Неподалеку, возле придорожной канавы, мальчонка-пастушок стадо свиней пас. Свиньи разбрелись которая куда, а мальчонка-свинопас сидит себе у канавы и пастушьим ножиком складным хлеб отрезает да салом закусывает. Подкатилась ненасытная утроба прямо к пастушонку и говорит ему:
— Я, утроба, трех девчонок съела, отцом-матерью закусила, косарями заправилась, да по дороге еще полк солдат проглотила. А теперь и тебя — ам-м! — проглочу!
Только собралась ненасытная утроба пастушонка того проглотить, а складной-то ножик застрянь поперек, и пропорол ненасытную утробу. И посыпалось из утробы людей видимо-невидимо, которые служивые, а которые простого звания. Каждый как вышел наружу, так и пошел, кому куда было надобно, а ненасытную утробу бросили валяться у придорожной канавы.
А не встреть ненасытная утроба малого пастушка да не изловчись он пропороть ее складным своим ножичком, то и сказке бы моей конца не видать!