Алып-манаш и кюмюжек-аару

8

Пастухи Ак-каана погнали бесчисленные табуны на горные пастбища. С высокой горы увидали пастухи две сопки, дотоле невиданные. Посреди сопок круглый холм, от холма вихрь-буря идёт, столетние деревья вверх корнями поднимает, гонит реки вспять.

Позабыли пастухи о бесчисленных табунах, обратно повернули. Вот прискакали на стойбище, в ноги Ак-каану упали.

— Посреди долины,— говорят,— две сопки выросли, посреди сопок,— говорят,— круглый холм стоит. От холма,— говорят,— вихрь-буря идёт, гонит реки вспять, деревья вверх корнями поднимает.

— Лжёте вы, лентяи, бездельники! — И одним взмахом меча Ак-каан три головы отсек.

Даже семиголовый людоед Дьельбеген над четвёртым пастухом сжалился.

— Позвольте,— говорит,— великий Ак-каан, я туда поеду на своём могучем Туу-зэзй — синем быке. Посмотрим, правду ли пастухи говорят.

Поднятого меча Ак-каан не удержал, меч сам собою на шею четвёртому пастуху упал.

Тёмно-жёлтый Дьельбеген своего синего быка заседлал, в широкое седло сел, быка к долине погнал.

Когда через гору перевалили, синий бык Туу-ээзи заупрямился, грудь его мохнатой пеной покрылась. Он мотнул головой и, узды не слушая, повернул обратно к стойбищу.

Тут вдруг вихрь-ветер налетел, быка подхватил-завертел и поволок хвостом вперёд, вместе со всадником, в тёмную пещеру.

У семиголового Дьельбегена все четырнадцать глаз на лоб чуть не вылезли, уши чуть не лопнули. Опомниться Дьельбеген не успел, как его, вместе с синим быком, из пещеры выдуло, на вершину горы понесло.

Упав на гору, синий бык едва встал. Земли под собой не чуя,

как слепой, опять вверх побежал. Лишь на самом высоком леднике передохнул бык.

Только на этой ледяной высоте очутившись, осмелился грозный, свирепый Дьельбеген оглянуться, лишь с этой недоступной высоты отважился вниз посмотреть.

Там, внизу, покрыв белым потником-кечимом зелёную долину, крепко спал Алып-манаш. Голова его между двух деревянных лук богатырского седла, как круглый холм между двух остроконечных сопок, покоилась. Вздохнёт Алып-манаш — деревья и горы, как бурей подхваченные, влекутся в его ноздри, выдохнет — деревья и горы, как вихрем выгнанные, из ноздрей вылетают. Алып-манаш спокойно, ровно дышал, и вместе с его дыханием мерно опускались и подымались воды рек и озёр.

Богатырей, подобного Алып-манашу, Дьельбеген ещё не видывал, о таком силаче-алыпе он не слыхивал.

Тёмно-жёлтый Дьельбеген, чуть жив от страха, в стойбище Ак-каана вернулся, у белого войлочного аила спешился, до земли могучему Ак-каану поклонился, на колени пал:

— Человек, сказать,— нет, не человек это; гора, сказать,— нет, не гора это. Чудовище страшное, ни на что не похожее, в долине спит.

Добавить комментарий