Давным-давно жил в одном ауле старик, присматривал он за табунами князя. И был у старика сын Аладин. Имели они в хозяйстве одного коня. Каждый день Ала-дин отправлялся с ним на водопой. А колодец был далеко от аула. Съезжались туда на своих конях все юноши из разных аулов и по пути устраивали скачки.

Конь Аладина всегда был последним, и Аладин очень стыдился этого. Наконец не стерпел юноша и пожаловался отцу:

– Отец, ты сам знаешь: хожу я за нашим конём усердно, вволю даю ему сена, а он на скачках остаётся позади всех. Купи мне, отец, доброго коня!

Старик пообещал. Он знал: если будет у сына хорошая лошадь, сын покажет себя настоящим джигитом. Встал старик на другой день рано утром и, никому ничего не сказав, поехал на княжеский луг. Хорошо разбирался старик в лошадях. С утра до вечера осматривал он всех коней. Но не нашёл среди них достойного.

– Поезжай дальше,– посоветовал ему табунщик.– Ведь у князя, кроме этого, ещё восемь лугов.

Отправился старик на второй луг и там осмотрел тысячу коней и тоже не нашёл подходящего.

Так проездил старик девять дней. Побывал на всех девяти лугах, осмотрел все девять тысяч коней князя, но не было среди них такого скакуна, какой нужен был Аладину.

Совсем уже было собрался старик домой вернуться, да передумал. «Дай,– думает,– посмотрю ещё коней на землях соседнего князя».

Много ли, мало ли он проехал, увидел старик на дороге свежую колею. По следам запряжённого в арбу коня узнал он сразу, что это тот самый конь, какого он так долго искал!

Поскакал он по этим следам и приехал под вечер в какой-то аул. Увидел старик, что арба останавливалась у сакли на самом краю аула, зашёл в дом и расспросил: кто приехал на арбе и куда поехал?

– Хозяин этой арбы – какой-то бедняк,– сказали ему,– а поехал он в соседний аул.

Догнал ту арбу старик и спрашивает:

– Не обменяешь ли ты свою лошадь на моего коня? Конь старика был ухоженный, с виду резвый, шерсть на нём лоснилась, грива была как шёлковая. А у лошадёнки бедняка грива свалялась, рёбра наружу торчат. Но старик сразу понял, что не ошибся.

– Ты что, смеёшься надо мной? – обиделся бедняк.– Моя кляча сама себя еле тянет. Кому она такая нужна?

Долго уговаривал старик бедняка. Вот собрались вокруг них любопытные, стали говорить:

– Зачем счастье упускаешь? Меняйся! Мена – дело честное!

Уговорили бедняка.

– Ну, коли не шутишь,– говорит бедняк,– давай сменяемся.

Спрыгнул старик на землю, снял седло и подвёл своего коня к бедняку. А тот выпряг свою лошадёнку и отдал старику. Чуть не заплакал Аладин, когда увидел, какую ему отец лошадь добыл. Да и соседи подняли старика на смех: лишился, мол, на старости лет рассудка!

А старик пошёл к князю и рассказал ему, как присматривал для сына резвого коня, и как встретил в соседнем ауле бедняка, и как выменял у него настоящего скакуна.

– Правда,– закончил старик рассказ,– с виду мой конь сейчас больше походит на клячу, но помоги мне выходить его, и он будет первым на любых скачках, принесёт славу и твоему дому.

Князю понравились эти слова, и он велел отпускать коню старика чистый овёс из своих закромов.

Стал Аладин кормить нового коня отборным зерном, а вместо воды поить молоком. Так кормил он коня две недели. Начала лошадь на глазах у всех поправляться. Повеселел Аладин. Радуется и старик, что не ошибся в выборе. И вот конь окреп, превратился в красавца скакуна, какого в тех краях и не видывали! Приказал князь привести к нему коня, осмотрел его, остался доволен и решил, что после скачек заберёт в свою конюшню.

– Кого пустим на этом коне? – спросил он у старика. – С ним только мой сын справится,– ответил старик.

Вернувшись домой, он дал Аладину наказ, как скачки выиграть.

Вот объявил князь день скачек. Со всех концов лучшие джигиты собрались на это состязание. Расстояние для скачек назначили в один день пути.

И вот выстроили всадники на рассвете своих коней в ряд и по знаку князя помчались вперёд.

Аладин, как и наказывал ему отец, привязал к передним ногам коня камни. Поэтому в начале пути конь его остался далеко позади. Но не мог скакун стерпеть такого позора, рвался вперёд изо всех сил, и от этого весь покрылся белой пеной. Тогда Аладин, как наказывал ему отец, отвязал камни, поводил немного коня и снова сел на него. Теперь он завязал на поводьях три узла (и это велел ему отец). Перед тем как снова пустить вперёд своего коня, развязал Аладин первый узел и быстро догнал тех джигитов, что были далеко впереди. Потом развязал юноша второй узел – очутился самым первым.

Старик наказал сыну третий узел не развязывать. Но забыл Аладин слова отца, развязал и его. И как только развязал, полетел конь быстрее ветра – не смог сдержать его Аладин.

К вечеру прискакал конь на берег моря и с размаху кинулся в воду. Аладин только успел спрыгнуть на песок, а конь исчез под водой.

Что было делать Аладину на пустынном морском берегу? Нарезал он камыша, построил себе шалаш и лёг спать. Проснулся он оттого, что шумела вода,– будто купается кто-то. Аладин неслышно вышел из шалаша и видит: лежат неподалёку женские платья красоты невиданной, а в море купаются три прекрасные девушки.

Юноша схватил платья и залез в шалаш. А в море, оказывается, купались три сестры-волшебницы. Когда они надевали свою одежду, то превращались в белых лебедей. А если снимали одежду, они теряли свою волшебную силу. Вышли сестры на берег, видят – нет одежды, исчезли их платья!

– Может быть, ветер унёс? – спросила младшая. Но средняя закричала:

– Смотрите, на песке след! Здесь был человек!

– Я слышала,– сказала старшая,– что есть на свете юноша Аладин. Если кто и мог сюда добраться, так это Аладин на своём скакуне. У него есть настоящий скакун. Но конь ослушался, видно, седока и ушёл в море.

Закутались сестры в свои длинные волосы, пришли к шалашу.

– Эй, славный джигит! – позвала старшая.– Верни наши платья и проси чего хочешь.

А Аладин спрятал одежду и отвечает:

– Хочу, чтоб вернулся ко мне мой конь!

– Это не в наших силах,– сказала средняя.– Конь не подчиняется нам. Но мы можем в одно мгновение доставить тебя домой или куда пожелаешь.

– Позор мне перед людьми! Как я вернусь в свой аул без коня?! – воскликнул Аладин.

– Тогда женись на одной из нас,– предложила младшая, которой джигит пришёлся по душе.– Красивей нас нет на свете!

– Вы красивы,– согласился Аладин.– Но слышал я, у одного князя есть красавица дочь. Она отроду молчунья, и отец отдаст её в жёны тому, кто заставит её заговорить. Сделайте так, чтоб она заговорила, тогда верну вам одежду.

Согласились сестры. Они обещали Аладину перенести его во дворец того князя и научили, как заставить молчунью заговорить.

– Я спрячусь в парчовую шубу, висящую в комнате княжеской дочери,– сказала Аладину старшая волшебница.– Ты ударь по шубе палочкой, и шуба расскажет сказку. В сказке будет спор, так ты реши этот спор неверно. Тогда дочь князя и заговорит.

Отдал Аладин сестрам их платья. Велели они ему закрыть глаза, и когда он их открыл, то очутился во дворце перед самим князем.

– Люди говорят, что ты отдашь свою дочь за того, кто заставит её заговорить. Дозволь, я попробую это сделать! – сказал Аладин.

– Да, я отдам свою дочь за того, кто заставит её заговорить,– ответил князь.– Но верно и то, что я рублю головы всем, кто не сумеет этого добиться. Немало храбрецов уже пролили здесь свою кровь. Если тебе не жаль своей головы, иди.

Но Аладин не отступился от своих слов, и князь велел слугам отвести его в комнату дочери.

Как вошёл Аладин, сразу ударил палочкой по парчовой шубе и приказал:

– Говори, шуба!

– Что тебе рассказать? – спросила шуба человеческим голосом.– То, что слышала, или то, что видела?

– Слышанному верить нельзя. Рассказывай о том, что видела.

– Ну, так слушай,– начала шуба.– Видела я однажды трёх братьев. Был у этих братьев на троих один бык. Старший пас голову быка, средний – брюхо, младший – задние ноги. Вот показалось однажды младшему брату, что бык заболел. Решил он посоветоваться со средним братом. Рано утром отправился он в путь; только поздно вечером дошёл до брюха быка. Посоветовались младший и средний братья и решили пойти к старшему. На рассвете вышли в путь, поздно ночью добрались наконец до головы быка.

«Как думаешь, не заболел ли наш бык?» – спрашивает младший у старшего брата.

«Нет, он весь день траву щипал, а теперь жвачку жуёт. Вот только воды я ему давно не давал. Может, он пить хочет? Погоним его на водопой».

Повели братья быка на водопой. Одним глотком осушил он море. Решили братья попасти своего быка на острове, который возвышался посреди моря.

Но когда подобрались они к острову поближе, то увидели, что это не остров, а спина рыбы. Раскрыла рыба пасть и проглотила быка. Не успели братья опомниться, как на рыбу кинулся из-за туч орёл и поднялся с нею в небо.

Орёл опустился со своей добычей в степи. А в степи старый чабан пас овец. Сел он отдохнуть в тени от бороды своего козла. Орёл опустился на рога этого козла и съел рыбу вместе с травой и деревьями, что росли на ней.

Когда орёл доедал рыбу, выпала из его клюва лопатка быка, проглоченного рыбой, и попала эта лопатка в глаз старику. Потёр старик глаз.

– Эй,– говорит,– наверно, соринка попала! Вечером пригнал старик стадо домой и попросил дочь:

– Вытащи из глаза моего соринку.

Села дочь в лодку, взяла вёсла, изъездила отцовский глаз вдоль и поперёк. Нашла всё-таки лопатку быка, подцепила ногтем мизинца и выбросила её за окно.

Лопатка упала на землю неподалёку от колодца. А у колодца вскоре стал на ночлег караван из девяноста верблюдов. Караванщики уже собрались готовить ужин, как вдруг заколебалась под ногами у них земля. Испугались они, стали навьючивать верблюдов и поспешили прочь от стоянки. Но только тронулись с места, всё успокоилось.

Что же это было? – спросишь ты.

А вот что было! Караванщики разложили огонь на лопатке быка, а мимо бежала лиса, почуяла вкусный запах и начала грызть лопатку. И когда она её грызла, караванщикам показалось, что началось землетрясение.

Поздно вечером, когда уснул караван, пришла к колодцу женщина. Увидела она лису, ударила её коромыслом и убила. Не стала она снимать шкуру с лисы – оставила до утра. А караванщики проснулись, половину шкуры сняли, а половину оставили – не смогли девяносто человек повернуть лису на другой бок. Из полшкуры решили они сшить всем караванщикам девяносто шуб.

Снялись они с ночлега и уехали. А женщина пришла, лису носком чувяка толкнула и перевернула на другой бок. Перевернула да и задумалась: хватит ли полшкуры на шапочку для новорождённого сына?

Посуди теперь, кто из них больше? Бык, который одним глотком осушил море и не утолил жажды? Рыба, которая проглотила быка? Козёл, на рог которого сел орёл? Старик, которому попала в глаз лопатка быка? Лиса, полшкуры которой хватит на девяносто шуб? Или новорождённый мальчик, которому полшкуры не хватит на шапку?

– Э, конечно, рыба больше всех! – ответил Аладин. Не утерпела молчунья, заговорила:

– Неправильно! Всех больше ребёнок этой женщины! Если из одной половины лисьей шкуры выходит девяносто шуб для девяноста мужчин, а другой половины новорождённому на шапочку не хватает, то подумай сам, какого он роста, этот малыш?

Обрадовался Аладин. Позвал он князя, просил поговорить с дочерью-молчуньей.

На радостях князь велел слугам готовить свадьбу.

Созывали всех: старых и молодых, кривых и хромых, умных и дураков. Три дня и три ночи длился пир.

Когда кончилась свадьба, Аладин привёз к себе и старого отца. Зажили они счастливо.

Как не видели мы с вами всего этого, так пусть не увидим мы горестей и бед!